 |
Молодой новосибирский режиссёр Тимофей Кулябин завершил превращение в театральную постановку текста, который набил школьникам самую сильную оскомину и при этом не перестал быть жемчужиной русской литературы. Премьера спектакля «Онегин» изначально была запланирована на открытие прошлого «краснофакельского» сезона, а состоялась только 22 сентября 2012 года.
Имея знакомство с недавними работами Кулябина-младшего, смотреть «Онегина» корреспондент «Энергии» шёл с некоторой опаской. Одна из нашумевших премьер прошлого театрального сезона — постановка по пьесе Генрика Ибсена «Гедда Габлер» и показанная на последнем «Ново-Сибирском транзите» вольная интерпретация гоголевской «Шинели» под названием «Шинель. Dress code» оставили противоречивые впечатления.
Кулябинский Онегин, которого сыграл Павел Поляков, оказался перемещён в современный контекст. На завтрак по-прежнему чёрная икра с шампанским, но вместо «янтаря на трубках Цареграда» и «щёток тридцати родов и для ногтей и для зубов» — микроволновка в углу стола и журнал «Сноб» после свидания с очередной визави, перед отходом ко сну. Владимир Ленский (Сергей Богомолов) появляется на сцене под песню Мадонны, которая сопровождает его на протяжении всего театрального действия. Его одежда в мелу, карманы набиты кусками мела, кисти рук несмываемо белоснежные. Пожалуй, он — единственный, кто всецело остался в пушкинской эпохе, и поэтому — а не только по пушкинскому сюжету — ему придётся умереть: новодрамовский контекст выталкивает его из себя как инородное тело.
 Диссонанс, возникающий при виде Ольги (Валерия Кручинина), мимикрирующей под Мэрилин Монро и Татьяны (Дарья Емельянова), курящей с Онегиным за воображаемым углом, меркнет перед письмом Евгния к Татьяне — точнее, перед способом, которым режиссёр выбрал его представить на сцене. Скажем одно: не обошлось без социальных сетей.
Но, учитывая все кульбиты с преображением героев в людей двадцать первого века, хотя и с болезнями века девятнадцатого — хандрой и сплином, необходимо отметить предельно аккуратное обращение режиссёра с пушкинским текстом. Всё, что в романе в стихах скрыто за блеском золотого ананаса и витиеватостью речей, Кулябин обнажает, вытаскивает наружу, выкручивает контраст, превращая подёрнутую паутиной и уже едва ли адекватно воспринимаемую современным человеком историю Онегина и Татьяны в трагедию сегодняшнего дня. Зарецкий (Георгий Болонев), у Пушкина хотя и функционирующий, но совершенно проходной и довольно безликий персонаж, в кулябинской постановке превращается в полноценного героя. Татьяна выглядит, как героиня «Меланхолии» Ларса фон Триера — и если Александр Сергеевич оставляет за кадром эпизод её финального преображения, Кулябин прописывает его в деталях и мастерски выстраивает на нём основу финала. Наконец, звучащая онегинская строфа заменяется тишиной — и говорит намного больше.
Одна молодая рыжеволосая актриса, выйдя из зала после окончания спектакля, ответила корреспонденту «Энергии» на самый глупый вопрос, который только можно задать о произведении искусства: «О чём всё это? Это спектакль не об Онегине, изначально мёртвом, а о превращении Татьяны. Вроде бы это есть и у Пушкина, но при чтении почему-то думаешь совершенно не об этом».
Ближайший показ «Онегина» — 19 октября.
Внимание: спектакль рекомендован к просмотру лицам старше 18 лет.
|
|
